Король Мортенсен, да здравствует король!

Марк Туллек, Cine Live № 71 , сентябрь 2003
Оригинал - здесь
Перевод на английский - Passo Largo
Перевод на русский - Эсмеральда

8 августа, пятница, 16.15, Париж. Нам предстояло убедиться, что суровый аскет Арагорн из "Властелина колец" - необычайно радушный собеседник и вообще куда более разговорчивый человек, чем можно подумать, читая большинство его интервью. Виной тому, несомненно, его застенчивость. Мы общались по-английски, хотя он говорит по-французски вполне прилично (хотя, конечно, с акцентом), даже шутит. Наша беседа растянулась на час, и мой собеседник уже собирался проститься, но этой беседе было суждено продолжиться за бутылочкой хорошего вина, которым он захотел угостить меня… потому что Вигго Мортенсен, как это свойственно одиноким людям, к небольшому веселью в компании относится совсем даже неплохо.

Корреспондент: Помните ли вы, когда и почему вы решили стать актером?

Вигго Мортенсен: Я начал актерскую карьеру чуть в более позднем возрасте, чем это обычно делает большинство моих коллег. Мне было около 27 лет (во французском оригинале – 22 года – прим. перев.), в то время как многие начинают сниматься, будучи еще тинэйджерами, если даже не раньше. Я заинтересовался игрой из простого любопытства: очень хотелось знать, как делается кино. Когда мне было 18-20, я стал интересоваться фильмами, на которые до этого не обращал внимания, особенно работами Карла Дрейера, Ясуджиро Озу, Ингмара Бергмана… У меня стали возникать какие-то вопросы по поводу их содержания, постановки. Так или иначе, первые два года выдались для меня как для актера крайне плохими – работы было так мало, что на эти заработки было невозможно прожить. Затем постепенно дела пошли на поправку. У меня появилась работа, хотя я был вынужден подрабатывать где-то еще, чтобы свести концы с концами. Но я терпел.

Корр.: Дрейер, Озу, Бергман… Что-то всё не американские имена!

В.М.: Вы знаете, я – не единственный американский актер, интересующийся зарубежным кино. Многие из нас стараются следить за происходящим в независимых кругах, несмотря на то, что это довольно непросто, особенно с тех пор, как крупные студии монополизировали лучшие кинотеатры. А разве где-нибудь дела обстоят иначе? В Японии, например, трудно найти кинотеатр, где бы показывали какое-то другое кино, даже если спрос на него растет. А хотелось бы, чтобы люди определенного круга посещали эти кинотеатры чаще. Особенно те, кто хочет связать свою профессиональную деятельность с кинематографом. В Соединенных Штатах много кинематографических учебных заведений. Они выпускают специалистов со степенями и дипломами, которые, как ни парадоксально, не знают ничего об истории кино, в том числе американского. Совсем недавно преподаватель моего знакомого рассказал, что большинство его студентов не смотрели "Крестного отца". А некоторые о нем и вовсе не слышали. Я полагаю, что знать о прошлом необходимо, чтобы не повторять одних и тех же ошибок. И в киноиндустрии, и в других областях…

Корр.: Например?

В.М.: В политике! Наши власти втянули страну в конфликт с Ираком, не дав себе труда разобраться в истории этого государства и не имея понятия о том, как там в прошлом могли действовать англичане. Это – путь самообмана, к которому наше руководство вынуждено прибегать, даже если вести речь о другой войне с Ираком – 1991 года… И еще, прежде всего, в Белом доме, где от людей требуют эффективной работы, но не желают, чтобы эти люди многое помнили. Потому что если бы мы помнили, события в Ираке развивались бы по-другому. А система киностудий работает таким же образом: они пускают в ход одни и те же приемы, создают римейки, используют одни и те же сюжеты. Конечно, бывает, что крупные студии выпускают и очень хорошее кино, значительный пример тому - "Властелин колец". Но на самом деле этот фильм создавался в Новой Зеландии, вне Голливуда. И, на мой взгляд, это – грандиозный независимый проект, осуществленный с финансовой помощью студийной системы.

Корр.: Фильмы, в которых вы начинали свою карьеру, были не очень кассовыми. Я, конечно, не имею в виду "Солдат Джейн" и "Дневной свет", в которых вы сыграли позже…

В.М.: Я снимался в фильмах, которым не удавалось собрать большой зрительской аудитории, особенно в Соединенных Штатах – это "Отражающая кожа" и "Темный полдень" Филипа Ридли. Этот режиссер очень талантлив, но не оценен по достоинству – ведь его фильмы даже не были показаны в США (во Франции – были. - ред.). "Бегущий индеец" тоже не был очень популярным, но благодаря этой картине Шон Пенн, по крайней мере, выдвинулся в число наиболее заметных режиссеров. Если бы этот фильм вышел на широкий экран сейчас, его ждал бы несравнимо больший успех, но мне все равно кажется, что он опередил свое время, появившись прежде, чем американская публика созрела для восприятия независимого кино. Этой картине я обязан своей карьерой, которая до этого развивалась не слишком стремительно. После "Индейца" режиссеры и продюсеры наконец-то начали воспринимать меня всерьез.

Корр.: В начале девяностых вы даже снимались в боевиках категории "B", таких как "Американский якудза" и фильм ужасов "Тюрьма"…

В.М.: Ну, я не был единственным, кто этим занимался. Просто людям неизвестно большинство таких фильмов! В определенные моменты жизни у актеров могут возникать разные потребности. Бывает, что эти разные потребности приходятся на один и тот же период времени. Это слегка похоже на то, как, если, например, читать несколько книг одновременно. Хотя работа, цель которой мне не ясна, всегда раздражает меня, я все равно ее сделаю – из любопытства, неудовлетворенности или желания совершенствоваться. Я не жалею, что снимался в фильмах, которые приносили мне заработок. Карьера всегда состоит из взлетов и падений, и, кроме того, каждый должен зарабатывать свой хлеб тем, что он умеет. Не так давно, когда мне доводилось заработать немного денег, я постоянно ждал нового предложения, чтобы их потратить! Если мне были интересны роль и сюжет, то место съемок фильма и его бюджет не имели значения. Когда же я был совсем на мели, я соглашался на любую мало-мальски приличную роль, которую мне предлагали. Конечно, не могу сказать, что такой метод привел к каким-то убедительным результатам. Но у меня не было четких планов относительно карьеры. Честно сказать, я и сегодня отказываюсь от некоторых ролей, если располагаю чуть большей суммой денег.

Корр.: Можно ли сказать, что из соображений материальной заинтересованности вы стали охотнее играть в многобюджетных фильмах, чем в картинах с меньшим бюджетом?

В.М.: Я работаю и над многобюджетными, и над малобюджетными фильмами. Я не делаю таких различий и к роли всегда подхожу одинаково – заинтересованно, пытаясь понять режиссера, его мотивы. В любом случае, я всегда стараюсь приходить на съемочную площадку максимально подготовленным, чтобы работа, которую я делаю вместе с актерами-напарниками и режиссером, была как можно эффективнее. Я учился быть актером в самом процессе игры, путем постоянного накопления опыта. Временами у меня не было выбора. На самом деле немногим актерам достаются те роли, о которых они мечтают. В нашей профессии нет каких-то четких норм, и в этом есть изрядная несправедливость. Я знаю прекрасных актеров, которым вечно не удается сводить концы с концами. В то же время есть и такие, кто по сути ничего не вкладывает в свою работу, откровенные халтурщики, которые тем не менее сделали очень прочную карьеру. Это безумная профессия.

Корр.: В 1995 году вы сыграли очень необычную роль – Люцифера в "Пророчестве".

В.М.: То, как меня взяли на роль в "Пророчестве", сильно напоминает историю с "Властелином колец" - это произошло буквально в последнюю минуту. Я читал сценарий в самолете по пути к месту съемок. Я согласился на эту роль, потому что очень хотелось поработать вместе с Кристофером Уокеном, которого я знал лично. Несмотря на то, что времени на подготовку к роли у меня было мало, персонаж очень заинтересовал меня, и я стал детально анализировать его историю. Он представлялся мне неким блудным сыном, существом необычайно одаренным, но мятежным духом, за что и был изгнан своим отцом из рая. Я спрашивал себя, что он при этом испытывал. Конечно, он должен был чувствовать себя непонятым, прежде всего потому, что из всех ангелов был самым умным и ярким. Этот герой неизбежно задавал вопрос: "Почему он отверг меня?" Таким образом, он столкнулся с проблемой больного самолюбия. Да и, в конечном счете, все проблемы, которые вбирает в себя этот образ – проблемы исключительно человеческие. В определенном смысле он даже близок Арагорну, потому что тот тоже обладает энергией неординарной, масштабной личности.

Корр.: Но ведь нельзя же сказать, что Люцифер и Арагорн похожи…

В.М.: Они оба выходят за рамки людских представлений. Читая Толкиена, я узнал, что Арагорн обладал обостренным восприятием мира, у него были необыкновенно развитые слух и зрение. Он понимал язык животных, природы. У Арагорна гораздо больше способностей, чем у прочих смертных, и тем интереснее было его играть. То же самое можно сказать и об эльфах, и о таком персонаже, как Гэндальф. Актер должен включить все свое воображение, чтобы проникнуть в плоть и кровь своего героя, полностью открыться этому герою, может быть даже рискуя показаться смешным. Потому что, как бы привлекателен ни был персонаж, он может уничтожить самого актера. И вот еще какая проблема не может не волновать. Это вещь далеко не очевидная, но чем старше становится актер, тем больше он привержен каким-то своим старым привычкам, и тем труднее ему пережить то, что он может сделаться смешным.

Корр.: Вы долго размышляли, прежде чем согласиться на испытание длительным процессом съемок "Властелина колец"?

В.М.: Как я уже сказал вам, это было очень похоже на то, как я согласился на роль в "Пророчестве". Тем не менее, масштабы были несопоставимыми. Тогда мне предстояло всего лишь три-четыре дня съемок в Аризоне, а тут я должен был отправиться в Новую Зеландию более чем на год и еще дольше быть в постоянной готовности к дополнительным съемкам. В начале, когда я еще только думал над предложением Питера Джексона, мне казалось, что выбрать меня было не очень правильным решением с его стороны. Я появился, когда съемки уже вовсю велись, а я даже мало что знал о Толкиене. Но по пути в Новую Зеландию мое мнение начало меняться. Я понял, что в книге много знакомых мне мотивов, прежде всего мифологических. Когда я прибыл на место, масштабы работы и того, что было уже сделано, просто ошеломили меня. Все было уже готово: оружие, костюмы, макеты, декорации… Это было потрясающе! И вместо того, чтобы почувствовать себя отстраненным, я наоборот воодушевился. Я понял, что у меня много общего с этими людьми, это чувство крепло с каждым днем и, наконец, я по-настоящему ощутил себя одним из них. И надо сказать, что это произошло достаточно быстро.

Корр.: Наверно вам, с вашим скандинавским происхождением, не было трудно вживаться в сюжет, столь тесно связанный с мифами и легендами севера…

В.М.: Я почувствовал эту связь, еще читая Толкиена. И надо сказать, что Толкиен связан не только со скандинавской мифологией, но еще и с французской и итальянской романтической поэзией, со средневековым эпосом… Я довольно хорошо знаком с этой литературой, поскольку читал ее с большим увлечением. Но вы правы в том, что Толкиен напомнил мне скандинавские сказки из моего детства, где также действуют боги и смертные. Во "Властелине колец" также можно увидеть следы вестернов, фильмов о самураях, волшебных сказок… Да и вообще, все истории о путешествиях, фантастические одиссеи связаны со многими культурами мира и в чем-то близки "Властелину колец".

Корр.: Вы принадлежите к числу актеров, ищущих глубокой, тесной связи со своими персонажами. Нашли ли вы какие-то черты, сближающие вас с Арагорном?

В.М.: У нас с Арагорном есть общее парадоксальное свойство: мы существа одинокие по своей сути, хотя и любим компанию. Ему нравится быть вместе с товарищами, с которыми он делит многочисленные приключения, и мне в радость состоять в актерской труппе. Арагорн, так же как и я, много путешествовал по разным странам и познал много различных культур. Он чувствует себя комфортно на природе, и я никогда не скрывал, что работа в каких-то удаленных, диких местах для меня – истинное наслаждение. Возможно, есть и какие-то другие сходства, но мне даже трудно их проанализировать. Ведь самое прекрасное не поддается объяснению!

Корр.: Что запомнилось вам из первого дня съемок трилогии?

В.М.: Я очень быстро погрузился в этот грандиозный проект. Я стоял между Бобом Андерсеном, тренером по фехтованию, и Питером Джексоном. Мне предстояло бежать с мечом в руках, но мне надо было хотя бы знать, как его держать. Ведь в этом есть нечто весьма важное для персонажа, который говорит немного. Весь смысл его существования – как раз в самом его личном присутствии, его харизме, его энергии.

Корр.: О вас говорят, что вы настолько вошли в роль Арагорна, что не расставались со своим мечом даже в перерывах между съемками…

В.М.: Это правда, но я бы не сказал, что здесь есть какая-то моя исключительность. Питер Джексон добивался от всех актеров как можно более полного слияния со своими персонажами – он считал, что только так можно сделать изображаемое достоверным. Поэтому я действительно носил костюм Арагорна, держал его меч, ездил на его лошади… Но я всегда работаю таким методом. Совсем недавно, снимаясь в "Идальго", я все время ходил в ковбойских сапогах своего героя.

Корр.: Четыре года кряду вы были полностью погружены в атмосферу повествования "Властелина колец". Вы не начали чувствовать себя пленником Арагорна?

В.М.: Да нет, во всяком случае, не в большей мере, чем я чувствую себя пленником Толкиена и Питера Джексона. Наоборот, я был просто влюблен в этот сюжет, потому что он нашел глубокий отклик в моей душе. И каждый раз, возвращаясь в Новую Зеландию, я считал за честь снова встречаться со всеми этими людьми, я открывал для себя все новые и новые красоты этой страны. Конечно, я испытывал и какие-то страдания, особенно в течение трех месяцев ночных съемок в Хельмовой Пади, где я чуть не утонул. Кроме того, я лишился зуба во время съемки боя… Но все это было уникальнейшим опытом, ведь ничего подобного мне в жизни не приходилось делать. Очевидно, когда рекламная кампания "Возвращения короля" завершится, я переверну эту страницу своей жизни и займусь чем-то другим. У меня нет намерения быть Арагорном всю свою оставшуюся жизнь. Но это отнюдь не значит, что я его забуду. Я не забываю ни одного из персонажей, которых я играю; все они так или иначе отражают какую-то из граней моей личности.

Корр.: Как вы себе представляете "Возвращение короля"? Что вы ожидаете увидеть?

В.М.: Как и в "Двух башнях", там будут очень сильные батальные сцены, может быть, даже еще более впечатляющие. Но ничего сказать определенно я пока не могу, поскольку еще не видел фильма полностью. Питер Джексон все еще монтирует его. И я уверен, что он как всегда удивит нас. "Братство кольца", когда я смотрел его в полной версии, произвело на меня огромное впечатление – это в сотню раз лучше, чем сценическая редакция; то же самое можно будет сказать и о полной версии "Двух башен". А поскольку "Возвращение короля" - это заключительная часть, она должна быть схожей с "Братством". Питер Джексон и сценаристы уделили особое внимание тонкостям взаимоотношений главных героев. Я не знаю, найдет ли это отражение на экране, но мы искренне восхищались тем, как были сняты сцены человеческих переживаний. Если Джексону удастся органично соединить личностный и эпический планы повествования, то эти эпизоды станут лучшими во всей трилогии.

 

Главная страница Новости Архив новостей Биография  Фильмография Интервью Творчество Вигго Фотоальбом    Ссылки Пишите письма