Вигго Мортенсен
Назад к Вавилону

Комментарий переводчика

Примите и забудьте все те страсти и несходства, что разделяют нас и заставляют ощутить жажду или собственную ничтожность. К чему снова резвиться на руинах, глумиться над землей, собирать жалкие черепки, монеты, окаменелости или такие знакомые пустые канистры и обертки, сверкающие на отравленных корнях в почерневшей пыли? Мы создаем скверные призраки; мы – последние, кому дано знать или хотя бы предполагать, что тоже исчезнем – так же, как и этот наш едкий дым, как безвестные куски кожи и пряди волос – растворимся в не ведающей ни дат, ни имен пустоте. Ложитесь, ложитесь; уснуть – это лучшая участь для того, кто бодрствует. Живите так, как и всегда – никаких взглядов сожаления и посторонних мыслей, оставляющих скорбный след, подобный врытым в песок камням. Усните же; пусть вам приснятся лица детей, дворы в летних сумерках, где бабушки снимают с веревок белье, и угли костра, тихо потрескивающие под полными котелками. Не думайте о тех безответных, безымянных жертвах, что дерзнули ступить на беспощадный гравий и, пока мы отдыхаем, постоять за то, что еще уцелело.

Купите очередную дозу этих выдавленных, наигранных заклинаний. Принесите их домой и насладитесь широкоэкранными перепетыми-пережеванными возглашениями о грандиозном национальном торжестве. А потом усните, во что бы то ни стало: нам понадобятся все мыслимые силы, чтобы написать от лица нашего поколения краткую историю официальной военной хроники и превознесения этой походя устроенной мясорубки, чтобы наша многолетняя и гордая имперская традиция могла засиять еще ярче. Но иной раз, случайно увидев или услышав что-то, мы поймем, что, наверное, сами – сдаемся. Несколько наших жертв будут оставлены в живых – лишь для того, чтобы сотрясать воздух своими робкими, избитыми пересказами и переистолковывать собственные законы. Наша версия событий, поставляемая на экспорт, уже окупила себя вполне; все отведенные для победы сроки должны быть соблюдены.

И все может казаться таким мирным – смотрим мы застывшим взглядом на расположение нашего лагеря или нет. С высоты наклоненного мыса нам видно, как уходит последняя женщина, шаркающей походкой пересекая покрытое трещинами, словно древний пергамент, сухое русло, что прямо под нами. Она что-то бормочет про себя – или напевает нам, повернув стриженую голову и обратив в нашу сторону свое каменное лицо… И скрывается из виду в роще трепетных ажурных теней тамариска, растущего вдоль главной дороги. Скоро мы услышим нечто помимо собственного дыхания, например, как остывает глина или как летучие мыши взмывают в воздух на поиски пищи, сменяя собой насытившихся ласточек. Ночь – это наш дом везде, темнота – это знак обратить взоры внутрь себя, молчаливый призыв подумать о наших дорогостоящих победах, прежде чем утро поднимет нас из междуречья всеобщей нашей колыбели.

2003

Back to Babylon: слово переводчика
(Специально для сайта ViggoMortensen.Narod.Ru)

Каждый пишет, как он слышит,
Каждый слышит, как он дышит,
Как он дышит, так и пишет,
Не стараясь угодить.
Так природа захотела,
Почему – не наше дело,
Для чего – не нам судить.
(Б. Ш. Окуджава.
«Я пишу исторический роман»)

Идея перевести «Back to Babylon» родилась у меня не только на почве интереса к творчеству Вигго Мортенсена. Думаю, не будет большим преувеличением сказать, что события весны 2003 года в Ираке не оставили у нас в стране равнодушным никого – еще свежи в памяти те дни, когда весь мир напряженно следил за каждым выпуском новостей.

Узнав о непримиримом отношении своего любимого актера к этим событиям (а узнать было неоткуда кроме сайта viggomortensen.narod.ru), я – не подберу иного слова – была просто сражена наповал. «Слава тебе Господи, - сказала я про себя, чуть не прослезившись, - и у них там думающие люди не перевелись». Дальше меня как будто вела судьба. Ссылка на текст «Back to Babylon» встретилась мне на сайте House of Telcontar, к которому я тоже имею некоторое отношение. Спустя несколько дней идея перевести стихотворение посетила меня… на кухне, как это почему-то бывает с сумасшедшими идеями. Правда, посетив меня, идея, наверно, пожалела об этом, потому что перевод давался невероятно тяжело. Но это были уже ее проблемы, я-то точно знала, что, пока не сделаю эту работу, не уймусь.

Я не являюсь профессионалом художественного перевода, более того, даже в качестве любителя я в этом ремесле очевидный неофит. Когда замысел перевода созрел окончательно, но все не хватало смелости приступить к его осуществлению, я обратилась за советом к одному своему знакомому, профессиональному переводчику и талантливому человеку, который пишет отличные стихи и рассказы. Самым главным из того, что он сказал, было примерно следующее. «Ты переводишь на РУССКИЙ и для РУССКИХ. Поэтому, что бы там ни пытался сказать в своем стихотворении этот американец, твоя задача – сделать так, чтобы его чувства были понятны русским. Ведь то, что близко американцу, далеко не обязательно будет близко русскому». Сначала меня немного смутили эти слова. ПОНЯТНО РУССКИМ… Но что это значит – понятно русским? Значит ли это – созвучно настроениям русских? Стоит ли говорить о том, какие настроения возобладали у нас по отношению к американцам – этой «толстокожей», «самоуверенной» нации (прямо как их живописует уважаемый мною сатирик М. Задорнов), диктующей всему миру свои порядки… Значит ли это, что в моем переводе должна звучать ненависть к Америке? Но как я могу найти в тексте то, чего там нет? Между словами «понятно» и «созвучно определенным настроениям» нельзя ставить знак равенства. Осуждение, которым проникнуто стихотворение Вигго Мортенсена – это отнюдь не ненависть к своей стране и даже к своей власти. Это бесконечная боль за свою страну, а такая боль существует только там, где есть любовь к этой стране. Это взгляд на события как на национальный позор своей родины, хотя автор со свойственным ему вкусом изящно избегает такого определения. И в этих чувствах американского гражданина Вигго Мортенсена, в общем-то, нет ничего такого, что нам, русским, не было бы понятно. Не ушли бесследно те времена, когда и у нас в стране лучшие представители интеллигенции осуждали те или иные агрессивные действия властей, и в связи с этим были в ходу такие понятия, как диссидентство и политическая неблагонадежность. Тем, кто в течение года внимательно следил за новостями сайта, хорошо известны высказывания Вигго Мортенсена по поводу событий в Ираке. И я никогда не соглашусь с тем, кто захочет сказать, что это были только лишь слова: только слова – это когда мы с соседкой тетей Машей сидим и рассуждаем у меня на кухне. А слово известного деятеля культуры – писателя или артиста, - это дело, значение которого трудно переоценить, потому что это не простое слово, а слово, к которому прислушиваются массы.

От критических замечаний по самому тексту оригинала я воздержусь, не в последнюю очередь потому, что критик из меня бы, наверно, вышел не слишком объективный. Не буду в обиде и, в общем-то, даже не сильно удивлюсь, если кому-то это произведение не понравится вовсе. Я даже внутренне почти готова к тому, что кто-то назовет образы стихотворения невнятными, а синтаксические конструкции – громоздкими. Свое же знание английского языка я не считаю достаточно совершенным, чтобы критиковать оригинал. Но одно могу сказать с достаточной степенью уверенности: это своеобразная поэзия, здесь больше публицистики, чем собственно поэзии, и публицистики, надо признать, блестящей. Если вспомнить программное стихотворение нашего классика Н.А. Некрасова «Поэт и гражданин», то гражданин здесь, пожалуй, «перевешивает» поэта. Поначалу текст «Вавилона» показался мне цепью каких-то мутноватых, темных для понимания образов, но, вчитавшись в него, я поняла, что в оценке произведения следует исходить из соответствия формы его содержанию. Считаю, что автор нашел адекватную и даже весьма изящную форму, благодаря которой лозунги ложатся на восприятие как-то живо и органично. Главной своей задачей я полагала не растерять при переводе стихотворения его энергию и при этом сделать его «удобовоспринимаемым»: ведь в основе художественной выразительности английского оригинала «Вавилона» – однородные синтаксические конструкции, обращаться с которыми подчас было очень нелегко из-за риска сделать текст «тяжеловесным». Вообще, трудности, с которыми я сталкивалась при переводе, можно описывать просто бесконечно. Уже одна мысль о том, с чьим именем будет стоять рядом мое имя, приводила в страшное волнение, давила бременем огромной ответственности и по-хорошему не позволяла расслабляться: я отчетливо понимала одно – что не имею права это испортить, раз уж выбрала такую судьбу. Что из этого получилось – пусть размышляет каждый, кто прочтет, а что за этим последует... – решит, опять-таки, судьба.

С огромной любовью – Ольга Галкина (aka Esmeralda)
e-mail: esmeralda@houseoftelcontar.com