Главная страница
Новости
Архив новостей
Биография
Фильмография
Интервью
Творчество Вигго
Фотоальбом


Ссылки
Пишите письма

Одинокая звезда

Питер Росс, Sunday Herald, 11 апреля 2004
Перевод – Лола. Оригинал – здесь

Вы снялись в трилогии "Властелин колец", которая сделала вас знаменитым. Ваша новая картина обвинена в антимусульманстве, и это выводит вас из себя. Вы бы охотнее фотографировали, чем снимались в кино. Ваше имя – Вигго Мортенсен, и вам кажется, что ваша жизнь стала немного запутанной. Питер Росс встретился с "кумиром поневоле".

Некоторые Голливудские звезды тратят деньги на шлюх; Вигго Мортенсен тратит их на Ти Джея. Ти Джей - лошадь, которая играет главную роль в "Идальго". Это - первый фильм Мортенсена после "Властелина Колец", его шанс доказать, что он может быть "звездой" не только в фильме, где он должен надирать задницы оркам. Они с Ти Джеем имели продолжительные отношения в течение четырехмесячных съемок, большая часть которых проходила в пустыне Сахара. И он купил лошадь, когда съемки закончились, потому что хотел "продолжить" эти самые "отношения". Ти Джей теперь живет неподалеку от Лос-Анджелеса, где он наслаждается жизнью в обществе лошади, на которой Мортенсен ездил в трилогии.

Усыновление лошадей типично для человека, который, на данный момент, является самым актуальным американским актером. Можно даже назвать этот жест "мортенсианским". В нем совержатся все необходимые ингредиенты – преданность, мужественная чувствительность, щепотка мистицизма. Когда Рассел Кроу твердит о своем стаде коров, вы принимаете это как часть его мужественности. Когда Мортенсен покупает лошадь, вы знаете - это потому, что лошадь каким-то образом сказала ему "Купи меня".

"Вигго - самый крутой парень! - говорит Билли Бойд, шотландский актер, сыгравший Пиппина во "Властелине Колец". - Даже трудно выразить, насколько он крут! Если все время общаешься с каким-то человеком, он рано или поздно говорит тебе "Отвали!", и это нормально, но Вигго, полагаю, все время старается вести себя наилучшим образом. Если вы верите в реинкарнацию, то он, должно быть, уже давно живет. Он много познал, и кажется весьма старым и мудрым. Но он - не занудный ретроград. Он может пойти заниматься серфингом с нами, любит прошвырнуться ночью и чего-нибудь выпить".

Сейчас старый, мудрый, пьющий серфингист, реинкрнировавшийся 45-ти летний "суперчувак" лежит на диване в лондонской гостинице "Дорчестер". Вечер пятницы, и пока Мортенсен говорит, по крайней мере, один маленький уголок его мозга, думает о том, как бы побыстрее закончить интервью и пойти выпить пива. Всю ночь он провел в пабе с Шоном Бином. Но лицезреть сразу Арагорна и Боромира, выпивающих в пабе (Мортенсен – признанный полиглот, и он действительно употребляет слово "паб") – это слишком для любителей автографов! Они подходили к ним толпами, и в конце концов Мортенсен сдался и вернулся в свой номер. "Это иногда тяготит", - говорит он. И тут же, обеспокоеный, что это звучит как кокетство кинозвезды, он добавляет: "Но в большинстве случаев это не так. Я не хочу казаться элитарным или сверхъестественным".

Он – не тот человек, который входит в комнату и остается незамеченным. Его отца-датчанина тоже зовут Вигго. Мортенсен унаследовал его североевропейские черты – брови дугой и острые скулы. Его светлые волосы аккуратно уложены, он гладко выбрит, на верхней губе шрам - напоминание о бурной юности.

Странная смесь ковбоя и плейбоя, Мортенсен выглядит как Индиана Джонс, собирающийся на карнавал к Брайану Ферри. Он ненавидит ботинки; пара изношенных ботинок валяется у дивана, но во всех других отношениях его одежда безупречна – светлый костюм, белая рубашка, шелковый галстук. Из-под накрахмаленного манжета его рубашки видна татуировка на запястье – буква "H" (в честь сына Henry). На левом лацкане пиджака он носит значок ООН и черную ленту в память о погибших в Мадриде.

Он был в Мадриде меньше, чем за 48 часов до теракта. В день, когда это случилось, он летел в Швецию. И из аэропорта поехал прямо в студию давать интервью, понятия не имея о том, что случилось в Испании. "Когда я, наконец, вечером вернулся в гостиницу и включил телевизор, то был потрясен. Я почувствовал себя неловко и глупо. Только что я отпускал шуточки и говорил об "Идальго", а в это время там такое случилось! Разговоры о кино казались такими глупыми и незначительными. Сначала это расстроило меня, но потом я понял, что, в общем-то, причина, по которой я заинтересовался этим сценарием, теперь кажется более обоснованной".

Компания "Дисней" преподносит "Идальго" как историю, основанную на реальных событиях. Но некоторые источники утверждают, что это вымысел, и даже находят в фильме что-то антимусульманское. Этот факт приводит его в бешенство, и он тратит добрый кусок интервью, разглагольствуя об этом. "Основная идея "Идальго", - говорит он, - научиться ценить, чувствовать и уважать культуры других стран. Это – анти-фанатический, анти-колониальный фильм, замаскированный под старомодное приключенческое кино, своего рода Троянский конь нашего времени, полного ненависти и недовериея. Так что я решил, что это не было так уж смехотворно и что я не выглядел полным засранцем, рассуждая о кино в то время, когда произошло такое".

Для Мортенсена типичны такие сомнения. Режиссер "Властелина Колец" Питер Джексон называет его "Вигго-без-эго", и каждый, кто знает его, говорит, что он лишен тщеславия. Он кажется слишком скромным для удачливого актера. Что-то бормочет и произносит нечленораздельные слова, говорит тихо, не заботясь о красоте фраз. Однако, расшифровывая пленку, я был поражен, как точно его немногословие выражает мысли. Это нетипично для большинства голливудских актеров. Должно быть, его внешняя сдержанность сильно мешала во время прослушиваний. Не удивительно, что ему понадобилось так много времени, чтобы стать звездой.

Мортенсен снялся в 36 фильмах до "Властелина колец". Некоторые из них хорошие ("Бегущий индеец" Шона Пенна), некоторые плохие ("Молодые стрелки-2"), а некоторые совершенно отталкивающие ("Кожаное лицо: Техасская резня бензопилой – 3"). Он не стыдится принзнать, что снимался в этих фильмах, чтобы платить по счетам. Вам приходится это делать, когда вы растите ребенка. Но это, должно быть, ранило его до некоторой степени, и это объясняет его параллельную жизнь как художника. Когда вы рисуете или делаете фотографии, вы можете контролировать процесс и конечный результат.

"Даже, если вы делаете что-то, что интересно только вам – результат оправдывает усилия". Он написал это, как предисловие к своей книге "Современные подделки". "Создание чего-то – это путь к познанию".

Мортенсен родился в октябре 1958 года. Его родители познакомились в Осло. Но его мать Грейс – американка и потомок Буффало Билла Коди - родила первого сына, Вигго, в США. Вигго-старший был экономистом, и его работа заставляла его мотаться по всему свету. Семейство жило в Дании, Египте, Аргентине и Венесуэле. В итоге - Мортенсен бегло говорит на датском и испанском языках. Когда ему было 11 лет, его родители развелись. Он остался жить с матерью и двумя младшими братьями в Нью-Йорке. Желание сниматься возникло у него именно благодаря беспокойному детству.

"Я встречал много актеров, которые имели такое "бродячее" воспитание, - говорит он. - Полагаю, быть актером в каком-то смысле значит не взрослеть, потому что актерство позволяет фантазировать и воображать. В этом есть и что-то полезное, потому что вам не нужно все время одинаково смотреть на мир. Во всяком случае, если подходить к актерству, как я: я пытаюсь изучать и исследовать, каково это – быть вами, например, если бы я играл вас. Я изучал бы то, каким было ваше воспитание. И спрашивал бы: "Как он смотрит на вещи? Что значит, смотреть на вещи как он?"

Он делает паузу, хмурится. Морщины на его щеках напоминают ножевые раны, ямочка на подбородке – как дырка от пулевого ранения. "Это удерживает меня от однобокости мышления, но потенциально делает меня шизофреником". Он берет подушку и кладет к себе на колени. "Немного псих, наверное. Я не знаю". Он смеется. Это шутка.

Мортенсен, кажется, действительно немного сумасшедший. Элайджа Вуд (Фродо из "Властелина колец") называет его "чокнутым в хорошем смысле". Однажды, во время съемок, ему выбили передний зуб. Он потребовал приклеить осколок клеем, чтобы продолжить съемки, и был расстроен, когда продюсер настоял, чтобы он пошел к дантисту.

Он расценивает эти съемки как "возвращение в школу на 2 года". Это дало ему возможность изучить то, что его давно интересовало – "кельтскую мифологию, историю и традиции, и особенно скандинавские саги". Он имеет степень по государственному управлению и испанскому языку, но ему хочется совершенствовать свои знания. Рядом с ним вы чувствуете себя неуверенным самоучкой.

"Интересный" - его любимое слово. Он рассматривает фильмы как научно-исследовательские работы, и точно также подходит к своему творчеству в других областях искусства. Его недавняя книга фотографий, "Миело" представляет собой серию размытых изображений "Танца Духов", религиозной церемонии коренных американцев, которая спровоцировала резню 1890 года в Сломанном Колене, изображенную в "Идальго". Мортенсен протягивает мне свою книгу и рассказывает о некоторых фотографиях. Он выглядит более оживленным, рассказывая о своих работах, чем обсуждая свои кинофильмы.

По утверждению Стивена Коэна, чья галлерея выставляла фотографии из "Миело", "съемки в кино обеспечивают Мортенсену возможность заниматься искусством". Помимо фотографирования и живописи, он также пишет стихи и сочиняет музыку с бывшим гитаристом группы Guns’n Rosses Бакедхэдом.

Мортенсен делал все это задолго до того, как стал знаменитым. Теперь он беспокоится, что его популярность может отразиться на том, как публика реагирует на его искусство. На недавнее чтение поэзии пришло 1000 человек. И вы чувствуете, что большинство из них хотело видеть там Арагорна во плоти, а не слушать то, что этот парень со сверхъестественным подбородком хотел сказать. "Это действительно беспокоит его", - подтверждает Коэн, - "И именно поэтому он старается отделить свою артистическую жизнь [от кино], хотя при этом он остается тем же самым человеком, так что полностью отделить одно от другого не получается. Он прекрасно понимает, почему глянцевые журналы не спешат публиковать его фотографии и картины, хотя многие упоминают об этом".

Большинство друзей Мортенсена не известны. Он проводит время в компании художников, писателей и музыкантов, которые составляют богему Лос-Анджелеса. Его бывшая жена Иксен Червенка, мать Генри, пела в панк-группе "Х"; недавняя подруга - художница Лола Шнабель, является дочерью живописца и режиссера Джулиана Шнабеля. Мортенсен издал ее книгу.

Он владеет издательством "Персеваль Пресс" совместно с редактором Пилар Перез; цель издательства - опубликование книг художников, поэтов, писателей, которые по каким-либо причинам не могут пробиться на публичную арену. "Персеваль" имеет политический уклон. Одна из последних книг "Сумерки Империи: Ответственность за оккупацию" - собрание эссе о войне с Ираком и ее последствиях. Как утверждает сайт "Персеваль", книга – "неустрашимый взгляд на корпоративную жадность и манипуляцию, лежащие в основе того, что является, может быть, самым неумелым внешнеполитическим проектом в истории Соединенных Штатов".

Мортенсен не поддерживает администрацию Буша и ее политику. Он был встревожен, что некоторые люди были склонны расценивать "Властелина колец: Возвращение короля" как прямую метафору о конфликте между Америкой и Ираком. Он чувствовал, что фильм используется как инструмент пропаганды и начал появляться на интервью в футболке с лозунгом "Война – не ответ". Он не осознает, что "Идальго", который был снят до начала войны, тоже мог быть – преднамеренно - неверной интерпретирован: "Ковбой едет в Ирак и демнстрирует местным то и это…" Что могло бы быть более ясно?

"Идальго" мог быть снят в духе ура-патриатизм. Это выглядело бы так: американец едет в Аравию и надирает там всем задницы", - признает он. - Но это выглядело бы отталкивающе. Факт состоит в том, что главный герой, американец, едет в страну третьего мира и ведет себя непосредственно. В начале его более или менее приветствуют, но потом становится ясно, что он ничего не знает о культуре этого народа. Но он не борется против этого, а показывает свою заинтересованность".

"В большинстве голливудских фильмов есть американец, который едет в чужую страну и поучает бедных людишек. Я не знаю, является ли "Идальго" революционным, но он точно необычен для Голливуда".

Легко понять, почему Мортенсен находит американский национализм и империализм тревожным. Его мультикульторное происхождение удерживает его от оценок "мы против них". Для Мортенсена не существует "ИХ"; мы все полукровки. "Я всегда чувствовал, что у меня есть отец и мать, и это два "источника крови". Нет такой вещи в расовом отношении как чистокровное животное или человек. Для меня это нелогично. Вы можете пуститься во все тяжкие, рассуждая о расовой чистоте, и это не приведет вас ни к чему хорошему. Точно также как религиозная принадлежность или вообще идея разобщенности. В конце концов, теряет больше всего тот, кто думает о себе как об отдельной личности. Вы заключаете себя в тюрьму".

Мортенсен наслаждается своей свободой. Он любит одиночество, любит возвращаться в Данию, где он когда-то работал водителем грузовика и которую он до сих пор называет своим домом. Больше всего он любит проводить время с сыном, которого называет своим лучшим другом. В его контракте оговорено, что на Хэллуин он должен быть дома с Генри.

Проблема, связанная с участием в трилогии, которая собрала в прокате больше 1,5 млрд. евро (не считая доходов от продаж DVD и видео), состоит в том, что звездный статус лишает его свободы. Голливуд не признает международных границ. И где бы Мортенсен не появился, люди узнают в нем "парня с плаката", а не того, кем он является на самом деле – парень с краской под ногтями, грязью на босых ногах и перегаром после вчерашней вечеринки.

Даже в пустыне Сахара, в перерывах между съемками, он пользовался чужим мобильным телефон (своего у него нет), чтобы рекламировать "Властелин колец". Это несколько выбивало из колеи, когда он, художник, стоял посреди пустыни, притворяясь актером, который в свою очередь должен притворяться ковбоем, но ему было некогда думать об этом, потому что он рассказывает одолженному куску пластика и микросхем о времени, когда он притворялся королем.

"Есть люди, которые любят внимание, - говорит он. - Я не из их числа. Как любой другой, я предпочитаю, чтобы меня любили, нежели ненавидели. Но использовать известность для того, чтобы делать деньги или встречаться с девушками…Есть люди, для которых это самая важная причина, чтобы стать актером. Я знаю много таких людей. У них тем больше влияния, чем больше это работает, и они никому не причиняют зла. Но я за последние два года получил внимания на десять лет вперед. Это абсурд. Но это случилось со мной достаточно поздно. И я знаю, что удача капризна".

В следующем фильме, "Алатристе", он будет говорить на испанском языке 17-го века. Это вызов для него, которым он наслаждается. А после, кто знает?

Джо Джонстон, режиссер "Идальго", сравнивает Мортенсена с Марлоном Брандо и Мотгомери Клифтом. Он говорит, что актерское мастерство Мортенсена соткано из самых разнообразных мини-образов. Его лицо всегда выражает необходимую, точную мимику, которую часто не видит глаз, но которую невозможно скрыть от камеры. Но это сходство распространяется и дальше. Карьера Мортенсена могла бы быть столь же сумбурной, как у Брандо или Клифта. Но слава, со всеми ее последствиями, тяготит его. Можно только догадываться о том, станет ли он настоящей кинозвездой или будет сниматься в серьезных ролях и эпизодах, зарабатывая достаточно для того, чтобы публиковать свои книги и покупать леденцы на Хеллуин. И будет считать себя счастливчиком, что не превратился в Тома Круза.

Возможно, не будет другого фильма. Уставшему, от рекламных туров, Мортенсену все равно, будет ли он, вообще сниматься. Я последний журналист, с которым он сегодня разговаривает. Поскольку я ухожу, он надевает ботинки и застегивает рюкзаку, уже предвкушая пиво. "Желаю хорошо провести время", - говорю я ему. "Я так и сделаю, - улыбается он. - Во что бы то ни стало".