Вигго Мортенсен в Средиземье

Independent, 14 декабря 2001
Оригинал - на сайте Independent

Роль короля-воина Арагорна и 18 месяцев съемок в Новой Зеландии Вигго Мортенсен воспринял как вызов, но, как поведал Мортенсен Райану Гилби, он обнаружил немалое сходство между собой и своим героем.

Вигго Мортенсен – серьезный и страстный актер, чья скандинавская внешность производит суровое впечатление: у него жесткие голубые глаза и скулы, похожие на книжные полки. Кроме того, он признанный художник, фотограф и поэт, короче говоря, вовсе не тот человек, чье трехдюймовое изображение ожидаешь найти в детском наборе “Бургер Кинг”. Но такова цена участия в многобюджетной эпической трилогии: Вигго Мортенсен вместе с другими “звездами” фильма “Властелин Колец”, первая часть которого, “Братство кольца”, выходит на экраны в этом месяце, а выход остальных приурочен к двум следующим рождественским праздникам, будут и дальше пожинать плоды собственного появления на афишах.

Когда я спросил его, видел ли он уже свое изображение, за смешком он даже не попытался скрыть неловкость. “Ужасно? – спрашивает он, поморщившись. – Похоже на меня? Пока нет сходства, никакого риска стать жертвой обряда Вуду”. Он наклоняется вперед и сжимает губами причудливо разукрашенную трубочку, которая торчит из стоящего перед ним на блюдце сосуда. Это мате, южноамериканский омолаживающий чай, похожий на горчичное зерно с того места, где я сижу. Потом он закуривает еще одну сигарету.

Его внешний вид наводит на мысль о богемном образе жизни. Он в джинсах и потертой куртке цвета хаки поверх черной футболки, на одном из запястий – голубой пластиковый браслет. Его кресло умышленно развернуто к окну, и он полностью залит утренним светом. Он излучает спокойствие, лишь изредка разражаясь хриплым судорожным смехом.

Мортенсен, которому 43, попал в актерский состав “Властелина колец” с опозданием. После того как ирландскому актеру Стюарту Таунсенду показали на дверь после двух недель съемок, начались интенсивные поиски замены. Мортенсену позвонили и поинтересовались, не желает ли он немедленно принять участие в полуторагодичных съемках трехсерийного фильма.

“Это было похоже на вызов, – говорит он теперь. – Если бы я не согласился, то в глубине души считал бы себя трусом. Я всегда готов рискнуть, когда дело доходит до принятия решения, потому что без толики страха невозможно начать действовать”.

Вызов, малодушие, страх. Это способ смотреть на вещи, очень близкий Арагорну. Я шел на встречу, намереваясь спросить Мортенсена: “Вся эта затея с “Властелином колец” попахивает безумием, не так ли? Весь этот вздор “Иди через шахты Мории, мимо Роковой Горы, и бери левее в Многоэтажном Гараже Зумблара”.

Но теперь, когда я слышу его обстоятельные, продуманные заключения о сходстве между воином Арагорном и актером Вигго Мортенсеном, такой вопрос становится неуместным. Могу даже сказать, что, несмотря на собственное неприятие некоторых пафосных сцен фильма, я был заворожен его Объяснениями.

“Надеюсь, вы в некоторой мере ощутили нерешительность Арагорна. На практическом уровне, как актер, я ощутил ее уже на пути в Новую Зеландию. Я прочел достаточно в самолете, чтобы увидеть: Арагорн опасался, что не справится с возложенной на него ношей. Он чувствовал груз человеческих ожиданий. Одно дело говорить кому-то: “Ты справишься”, и совершенно другое – самому знать, что это так. Я ощутил это в Арагорне, и то же самое чувствовал я сам как актер. “Вы взяли меня, потому что думаете, что я способен на это, но в глубине души я сам в этом не уверен”.

Полагаю, эту двойственность было интересно играть.“Ну, сознательно не изображаешь то или другое. “Что вы делаете?” “Играю незнание, – он неудержимо хохочет. – Просто Арагорн не вполне уверен. Не то чтобы играешь кого-то неуверенного, – он замолкает и впадает в задумчивость. – Просто спросите себя: “В чем я уверен?” И обнаружите, что у вас нет ответа”.

Шумиха вокруг фильма в определенной степени фокусировалась на способах Мортенсена погружаться в роль. Это представляли как проявление актерской эксцентричности. “Говорят, он живет в лесах в рваной и грязной одежде Арагорна!”,– кричали журналисты: истории о его ночевках под звездами, отказах расстаться с мечом даже во время обеденного перерыва и предложении приклеить обратно выбитый зуб были у всех на устах. Но когда знакомишься с Мортенсеном, эти анекдоты начинают казаться не только правдоподобными, но закономерными. Конечно, он спал в лесу, играя дитя природы, точно так же, как он тренировался в одиночестве охотнее, чем с остальными актерами, когда готовился к роли сержанта-истязателя Деми Мур в “Солдате Джейн” – чтобы лучше понять ощущение изоляции своего героя.

“Я воспринимал природу Новой Зеландии как одного из своих партнеров, – говорит он. – Те леса и горы – Арагорн знал их. Он понимал язык животных и птиц. – Он глубоко затягивается сигаретой. – У него было особое почтение к Деревьям”.

Чувствуется: что мистер Мортенсен ценит в Арагорне, он ценит и в себе. Когда он рассказывает мне, что Арагорн понимал, как важно “иметь широкий кругозор, быть влюбленным в другие языки и народы”, – я замечаю, что это почти не скрываемые автобиографические наблюдения. Помимо прочего, Мортенсен говорит на трех языках, жил в Венесуэле, Аргентине и Дании, хотя детство провел в Манхеттене со своей матерью-американкой и отцом-датчанином.

Разница в том, что Арагорн – свободная, ничем не стесненная личность, а Мортенсену всегда придется сталкиваться с фактом: что бы он ни делал как актер, каких бы высот не достигал, он всегда останется объектом режиссерских капризов и прихотей.

“Нравится это или нет большинству вовлеченных в это людей, – говорил он в 1995 году, – но их работу заканчивают другие: на монтажном столе, в студии при озвучке”. Теперь он легче относится к этому. “Бывало, я беспокоился по этому поводу. Нынче могу с уверенность сказать: я делаю свое дело и удаляюсь”.

Его работа в “Солдате Джейн” была прекрасна – на многое в характере своего персонажа он лишь намекнул, а не преподнес его публике на серебряном блюде. Но, кажется, его талант не раскрылся полностью в этом поверхностном фильме. А ведь он может появиться на экране менее чем на десять минут – его хнычущий информатор в “Пути Карлито” или жизнерадостный самонадеянный спортивный магнат в “Дневном свете” – и украсть зрительское внимание из-под носа исполнителей главных ролей.

“Я пытаюсь найти что-нибудь интересное, пока не начинаю нуждаться в деньгах, – честно говорит он. – Тогда я вынужден выбирать лучшее из того, что мне предлагают. “Дневной свет” – как раз такой случай. Но когда ты что-то делаешь – неважно, по каким причинам – на тебе лежит ответственность сделать это максимально хорошо. Чтобы, если кто-то скажет “Я хотел бы увидеть, на что ты способен”, я мог ответить “Смотри”. Когда я требую от него привести пример, он уходит от ответа. “Теперь я чувствую себя в ловушке, – укоряет он себя. – Думаю, что я повременю со съемками некоторое время”.

Он тревожится, когда его хвалят, или начинает критиковать себя. Он гордится своей работой в римейке 1998 года “Психо” Гас Ван Сента, но когда я говорю, что обожаю этот фильм, он кажется неуверенным. “Обожаете?” – с подозрением спрашивает он.

Становится совершенно ясно, насколько Мортенсен ценит свою работу, когда я ухожу, или, точнее, когда я уже ушел. Я пересекаю холл отеля, когда он появляется ниоткуда – все еще босиком, с тем же бокалом мате на крошечном блюдце.

“Я вас искал”, – настойчиво говорит он, отводя меня в сторону. Что же побудило его спуститься вниз в своем костюме, способном, вероятно, вызвать сердечный приступ у ассистентов по пиару? Сильное желание внушить мне, что один режиссер вдохновлял его больше, чем все, с кем он когда-либо работал – Филип Ридли, британский режиссер, который приглашал Мортенсена сниматься в своих суровых сказках для взрослых – фильмах “Отражающая кожа”(1990) и “Темный полдень”(1995).

“Этот человек никогда не будет популярен, – восторгается он. – Потому что его видение уникально”. Искренне восхваляя Ридли, Мортенсен, думается, одновременно напоминает мне, к чему стремится он сам, как будто по этому поводу возможны сомнения.

Когда мы прощаемся во второй раз, он окликает меня через холл. “Упомянете Ридли, хорошо?” – говорит он. Упомяну, обещаю я. И упоминаю. Некоторым образом.